Тучи над Иловайском сгущались, «Скобарь» недвусмысленно сообщал мне о концентрации группировки противника на юге Донецкого выступа, и, вот, в конце июля полетели «первые ласточки». 76-я аэромобильная бригада прорвалась к Шахтерску, что фактически перерезало единственную асфальтированную автомобильную дорогу от Донецка до «большой земли». В те дни машины шли полями, по проселкам. Я тогда плохо представлял значение происходящего, поэтому, как всегда, лег спать довольно рано и уже дремал, когда к зданию пожарки подъехала машина и прошедший к лестнице на второй этаж комроты «Лето», на ходу постучав в дверь, крикнул: «Замполит, на совещание». Я поднялся в одних штанах. Картина, представшая пред моими глазами, была тревожной. На втором этаже пожарки были собранны все взводные командиры плюс «Гиви», командир недавно переброшенных к нам «Нон». Вот, что я увидел, в прямоугольной, горизонтально вытянутой от меня комнате: сидят командиры, «Лето» что-то говорит, но мечущейся как тигр в клетке «Гиви» обрывает его и характерно картавя спрашивает: «То есть, ты хочешь сказать, что нас посылают, отбигать Шагтегск???»
Лето отвечает: «Да». Помню всю картину и сейчас. Я пришел одним из последних, и смотрел на все, опершись на косяк двери, слева направо. Комвзвода «Бокс» сидит, чуть покачиваясь корпусом взад и вперед, на лице большие капли пота, далее сидит прислонившись спиной к стене тоже комвзвода «Абрам», он держится спокойно, ему лет пятьдесят, владеет собой, потом комроты «Лето», он как обычно немного контужен как будто, за ним комвзвода разведки «Мебельщик», он внешне спокоен, у него саркастически вырывается: «да не все ли равно, где укров мочить», но я вижу, что он также жутко напряжен. Потом стоит комвзвод «Грек», стоит спокойно, курит, как и «Абрам», ждет, чем все это кончится. И на все это смотрю я. После фразы, что нас посылают отбивать Шахтерск, я помню, мне стало неуютно. Может виной холодная степная ночь, рвущаяся в комнату через открытое настежь окно, но меня начало слегка потряхивать. А, может, дело еще в том, что по слухам, долетавшим до нас, в Шахтерске был, так сказать, немножко Сталинград. Помню, до войны мне казалось очень интересно поучаствовать в городских боях, отлично помню, как этот интерес меня предательски покинул в ту ночь. Я выкурил сигарету, и меня отпустило, дрожь прошла, я снова спокойно владел собой. После совещания «Лето» достал большую коробку блоков сигарет, которая немедленно стала коробкой из-под блоков сигарет. Я спустился вниз собирать вещи, но тут «Лето» сказал, что я остаюсь в Иловайске, стало вдруг обидно. В Шахтерск отрезали пол нашей роты, чтобы заткнуть прорыв набирали «с бору по сосенке», еще во время совещания «Гиви» резонно говорил «Лету», что оставлять в Иловайске отряд в 80 (примерно) человек – это безумие, на что «Лето» столь же резонно говорил «Гиви», что это приказ «Первого», и ему виднее, что и где оставлять. В итоге взвод «Абрама» и «Мебельщика» под командованием «Лета» ушли в Шахтерск, последние машины ушли глубокой ночью, мы проводили их, еще не зная, что скоро будет у нас.

Тут, думаю, будет уместным написать пару слов о моих отношениях с «Гиви». По уходе «Лета» с двумя взводами «Гиви» стал командиром нашей роты и попутно командиром двух «Нон». Штаб он выбрал себе в центре города в одной многоэтажке, по виду что-то вроде студенческой общаги. Там каждый вечер проходили совещания с комвзводами. Отношения наши сразу установились вполне рабочие, я все также выполнял бумажную работу по роте и в командование этой самой ротой особенно не лез. Как мне кажется сейчас, после прошедшего времени и полученной информации, «Гиви» в отношении ко мне почувствовал, что за мной есть вполне влиятельные люди в Штабе, и ссориться со мной по пустякам (да и не только) не нужно. И мы не ссорились. Что я могу сказать о «Гиви» как командире? Он запомнился мне, как лично чрезвычайно отважный и храбрый человек (потом мне приходилось от ополченцев, знавших его в 2015-и году, слышать о совсем другом «Гиви», возможно, но я буду писать о том что, видел тогда). В начале августа к нам перекинули группу разведчиков под командованием Илоны Боневич, позывной «Боня», с ними, не забыв взять «Ноны», «Гиви» по ночам регулярно кошмарил укров то тут, то там. В идеале другого для «Гиви» и не нужно бы было: человек тридцать личного состава (что бы до каждого можно было докричаться…) и пара самоходок. Проблема была в том, что человек должен был командовать более чем сотней бойцов и оборонять город. А вот это для «Гиви» как командира было явно не по силам. Закончилось это тем, что битва за Иловайск со стороны Ополчения выглядела множеством разрозненных, не имеющих связи друг с другом групп, хаотично действующих в отрыве от соседей и не знающих ни обстановки, ни своего маневра. Это была общая беда Ополчения, про это я уже писал, вспоминая бои за Николаевку и причины и обстоятельства ранения командира нашей роты «Мачете».

В те дни я с еще одним бойцом по благословению «Гиви» поехали в Харцызск мобилизовать автотранспорт для нужд фронта, поехали мы на Харцызскгоргаз. Нашли начальство, завязалась беседа, общий смысл которой был очевиден, мы уже осматривали грузовую газель, когда к просторному гаражу подкатила «буханка», и из нее выбежало человек восемь, что характерно с автоматами, и… Георгиевскими ленточками. Трудящиеся вылезшие из буханки окружили нас полукольцом и взяли автоматы на изготовку «от бедра», следом за ними вперевалочку к нам стало приближаться некое тело в камуфляже и кубанке (в те дни верный признак подонка и тыловика). Тело обладало огромным пузом и гонором, тело начало мне что-то угрожающе орать. Я, признаться, даже не хотел разбираться в смысле тех букв, которые тело посылало мне в уши, я начал говорить в ответ, Надо сказать, что от природы я одарен весьма не тихим голосом, что в свое время (в Николаевке) было даже предметом нареканий товарищей по кукушке (Печора, блин, тише!!!) После такого ответа тело начинает понимать, что не все так просто с «этими двумя», завязывается более конструктивный диалог, в ходе которого сразу выясняется, что тело вовсе даже не кричало на меня, а просто «голос громкий» (голос в это время, кстати, стал намного тише). А когда я узнал, что передо мной героические бойцы батальона «Восток», день и ночь бдящие наш тыл, пока мы отдыхаем на передовой, то картина окончательно прояснилась. Все было просто. Есть город Иловайск, он есть «передний край», городок невелик, поживиться особо нечем, да и если б и было, есть риск что не сегодня, так завтра туда приедут украинские танки и начнут все крушить. А за Иловайском есть Харцызск, там есть чем поживиться и, главное, украинская армия сможет туда попасть, только взяв Иловайск. Так батальон «Восток» безошибочно выбирал себе позиции.
В тот день, мы как-то договорились с местными вы…лядками и, забрав буханку, на газу вернулись домой. Помню на прощание командир востоковцев, позывной которого оказался «Зеленый», дал свой телефон, на предмет помощи и т.п. Я его, естественно, не набрал ни разу.
Вообще с «местными ополченцами» я столкнулся тогда не последний раз, через короткое время мы снова поехали по отмашке «Гиви» в тот же Харцызск с теми же корыстными целями, подкатили к какой-то промзоне, позвонили бабе-хозяйке по мобиле, все культурно объяснили. В ответ было возмущение и отказ открыть ворота. Что характерно мы продолжали вести мирный диалог, вместо того, что бы высадить пару магазинов по долбанным воротам. Кажется, не успели мы и договорить, как показалось пара машин. Как возможно уже догадался читатель, машины сии были набиты все теми же «героями» (рожи правда другие). Когда «герои» высадились (на этот раз на двоих славянцев приехали уже не восемь, а человек пятнадцать востоковцев) снова перед моими очами возникло некое тело, тоже с пузом и в кубанке, но уже другое, на этот раз тело начало диалог с приветствия: «Здорово дневали!» Я процедил: «Слава Богу…» Тело ободрилось и спросило: «Казак?!» Очень хотелось ответить что-то, общий смысл коего означал, что к счастью до такого дерьма еще не опустился, но ответил что-то другое. Разговор был обстоятельный, нас попросили убраться нахрен и в доказательство предложили позвонить нашему комбату. Такой наглости я не ожидал и решил, что это просто пугалово. Ничтоже сумняся, я набрал комбата (к этому моменту эту должность занимал очередной «военный гений», а именно Кононов), с ним я и говорил по телефону. Откровенно говоря, я ожидал, что комбат скажет все, что угодно, но не то, что я услышал. А услышал я что-то типа «ехай оттуда, сука, на х…й, ты, сука, серый кардинал б…ь меня уже задолбал (интересно где и когда?), не лезь, сука, не в свои дела (команда комроты не в счет) и т.д., и т.п.» С чувством опущенного дебила, у которого даже комбат м…дак, я сажусь в машину и уезжаю. Для справки: Кононову еще предстоит «прославиться» сначала пуском на самотек боев за Иловайск, а потом клоунской должностью министра обороны. Что с ним, кстати, сейчас, я даже и не знаю. В общем, так и крышевал «Восток» наши тылы, попутно отдирая все, что не приколочено.

Через несколько дней начали сбываться обещания «Скобаря». Началось все, кажется, с того, что к нам на рассвете прилетел украинский штурмовик, он с большой высоты уронил бомбу и выпустил ракету, бомба упала куда-то в кусты метрах в ста от базы и образовала феерических размеров воронку. Я так и не удосужился сходить посмотреть на нее, довольствуясь фотографиями ребят, которые показывали мне их с телефона. Уверен, сейчас там отличный пруд… Ракета пришла прицельней, но метров двадцать до здания явно не дотянула, пробив цементный забор и уйдя затем в землю. Опасения летчика были напрасны, ПЗРК у нас не было.
О ракете стоит рассказать подробней. После произошедшего мы все вышли из подвала здания, в коем ночевали уже не первый день, на крыльцо. В утреннем небе, как прощальный поцелуй, висели выпущенные самолетом тепловые ловушки, недалеко дымилась воронка, все было засыпано вырванной взрывом землей. Спросонья закуривая, я обратил внимание товарищей на один примечательный факт: попади летчик на пять метров правее, он бы взорвал наш туалет системы прямого падения. Вот тогда бы нам не поздоровилось (земля от взрыва, для справки отлетела метров на 100). Вообще наш туалет держался молодцом: ни авиация его не брала, ни мины, даже когда во двор прилетело три ракеты града, он не получил ни одного осколка.

С этих пор мы стали регулярно получать порции украинских мин. К счастью, вражеские артиллеристы страдали косоглазием, и мины чаще всего в наши объекты не попадали, зато жилым домам доставалось… Помню, как в ночи горели частные дома между пожарной частью (нашей базой) и перекрестком. Это были уютные одноэтажные домики, как сложилось у меня впечатление, каждый на пару семей. Теперь они освещали собой на много десятков метров вокруг черную южную ночь. Пламя выбрасывало в небо снопы искр, очередями стрелял лопающийся от огня шифер, через считанные дни город наполнит звук совсем другой стрельбы.
Обстрелы продолжались довольно долго, один был особенно сильным. Я в одиночку, зачем-то поехал после него на своем Фольксвагене до «Гиви», по нашему сектору почти ничего тогда не попало, но центр города… воронки, разрушенные дома, пепелища, срубленные взрывами деревья. Подъезжаю к зданию штаба, вбегаю вовнутрь, здание пусто, выбитые взрывной волной стекла, капающая из перебитых труб вода, кажется, звоню кому-то и узнаю, что штаб перенесен в здание милиции, оно неподалеку, на другой стороне улицы Шевченко (на Донбассе три названия улиц: 1) Ленина, 2) Шевченко, 3) что-нибудь про шахтеров и их нелегкий труд).
Как я уже упоминал, украинцы долго не решались начать штурм, продолжая обстрелы, надо сказать, не очень эффективные. Даже артиллерия их била все теми же растопыренными пальцами: туда немножко мин, сюда немножко мин, потом опять в первую цель. Большое количество мин и снарядов вообще падало вдали от каких-либо целей. Мы продолжали спать в подвале пожарки, а день проводили на поверхности. Пока было электричество (провода в итоге пооборвало осколками), смотрели DVDшник. Нашелся диск с «Властелином Колец», разумеется… в переводе Гоблина. Как сейчас помню, момент из самого начала, где показываются торжества по случаю юбилея Бильбо, сцена в которой он рассказывает маленьким хоббитам страшные истории из своих былых приключений, в переводе это было так. С грозным взглядом глядя на оторопевших хоббитят, Бильбо начинает рассказ: «это было в степях херсонщины…» Все повалились впокатуху. Когда я просмеялся, пообещал, что если выживу, все рассказы про войну буду начинать со слов: «это было в степях донетчины». Так мы и проводили свой досуг. Иногда нам мешали вышеозначенные украинские минометы, обычно «Васильки», и, когда мы слышали, как вдалеке четырежды характерно ухало, мы ставили кино на паузу и бежали в подвал. Обычно мины прилетали через пару, тройку секунд после того, как мы оказывались в безопасности. Впрочем, ложились всегда довольно далеко. Потом, как я уже писал, мы по техническим причинам оказались лишены подобных развлечений. Передовые позиции наши проходили по брошенной ж/д насыпи, которая в трех километрах от города, если двигаться по трассе на Россию, образовывала дугу и трассу пересекала перпендикулярно, образовывая небольшую арку. Удержание этой позиции считалось первой необходимостью, хотя уже тогда, умные люди в этом сомневались. Забегая вперед, скажу, что удержание этой насыпи (высотой несколько метров) никакой пользы не принесло. Кончилось все тем, что в паре километров от нее встал украинский танк и начал ее методично расстреливать. ПТУРов у нас не было, и пришлось валить. Был, конечно, смысл взорвать арку и тем самым временно перекрыть трассу, но «не шмогли».


Заказать книгу можно в магазине «Слобода «Голос Эпохи»:
http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15100/